— Фред, ты как-то назвал Метавселенную "чем-то более похожим на торговый центр, чем на Агору": преобладающе коммерческой средой. Вы даже рассматриваете это как предзнаменование "нового вида авторитаризма". Почему?
Агора - рыночная площадь в древнегреческих полисах, являвшаяся местом общегражданских собраний.
Потому что намерения людей, которые строят Метавселенную, полностью коммерческие. Мечта Марка Цукерберга о метавселенной - это мечта о мире, в котором будет все труднее и труднее отличать реальный мир от цифрового. Мое исследование показывает, что такого рода погружение, как правило, не делает людей более рациональными и вовлеченными. Скорее, оно стимулирует наши рептильные стороны.
Давайте воспользуемся аналогией с городом. В городе есть разные зоны для разных сфер нашей жизни: работа, досуг, покупки и т. д. Проблема модели Метавселенной в том, что эти зоны разрушаются. Вместо отдельных зон для общественной и частной жизни у вас будет одна зона, где всё находится повсюду и всегда. Вы не сможете сохранять дистанцию, необходимую для ясного мышления. В этом и заключается одна из угроз для демократии.
Давайте воспользуемся аналогией с городом. В городе есть разные зоны для разных сфер нашей жизни: работа, досуг, покупки и т. д. Проблема модели Метавселенной в том, что эти зоны разрушаются. Вместо отдельных зон для общественной и частной жизни у вас будет одна зона, где всё находится повсюду и всегда. Вы не сможете сохранять дистанцию, необходимую для ясного мышления. В этом и заключается одна из угроз для демократии.
Если основная цель заведения — в конечном счёте убедить вас что-то купить, то очень сложно построить его так, чтобы вы могли забыть о коммерческих факторах и вести рациональную дискуссию. Это искажает обсуждение.
Я опасаюсь, что Метавселенная, если она будет коммерчески развита, приведёт к гипер-стимулирующему анти-рациональному образу мышления и действий, который является именно тем состоянием, в котором люди с наибольшей вероятностью будут покупать вещи. И это точно не то состояние, в котором люди могут вести рациональные дискуссии и принимать решения, от которых зависит демократия.
— Но разве мы не могли бы представить площади – или зоны - в Метавселенной, где люди могли бы просто встречаться и пить кофе со своим другом с другого конца света? А потом вернуться за покупками или поиграть в другой зоне?
Хотелось бы, чтобы это было правдой. Представьте политическую демонстрацию на одной из открытых площадок внутри реального торгового центра, например, на площади или в атриуме. Ваш протест, вероятно, будет закрыт, а вас вышвырнут, потому что владелец торгового центра решает, кто о чем может говорить на его территории. Человек, который контролирует площадь, во многих отношениях контролирует дебаты.
Я опасаюсь, что Метавселенная, если она будет коммерчески развита, приведёт к гипер-стимулирующему анти-рациональному образу мышления и действий, который является именно тем состоянием, в котором люди с наибольшей вероятностью будут покупать вещи. И это точно не то состояние, в котором люди могут вести рациональные дискуссии и принимать решения, от которых зависит демократия.
— Но разве мы не могли бы представить площади – или зоны - в Метавселенной, где люди могли бы просто встречаться и пить кофе со своим другом с другого конца света? А потом вернуться за покупками или поиграть в другой зоне?
Хотелось бы, чтобы это было правдой. Представьте политическую демонстрацию на одной из открытых площадок внутри реального торгового центра, например, на площади или в атриуме. Ваш протест, вероятно, будет закрыт, а вас вышвырнут, потому что владелец торгового центра решает, кто о чем может говорить на его территории. Человек, который контролирует площадь, во многих отношениях контролирует дебаты.
"Человек, который контролирует площадь, во многих отношениях контролирует дебаты."
— Так вы боитесь не столько технологий, сколько людей, которые их контролируют?
В первую очередь это люди, но также и технологии. Технологии, которые дают нам новые способы наблюдать друг за другом, отслеживать друг друга; со скоростями, которых у нас никогда раньше не было. Дело не только в том, что люди хотят контролировать наше мышление в своих интересах — это правда, но она была правдой на протяжении сотен лет. Также верно и то, что цифровые устройства позволяют вести круглосуточное наблюдение в режиме реального времени, и существуют технологии, которые меняют условия в режиме реального времени на основе данных, полученных в результате наблюдения.
Смотрите: если мы с вами зайдём в кафе и будем разговаривать, стены кафе не сдвинутся с места. Кафе просто останется там, мы будем обсуждать что-то, обмениваться идеями, а потом уйдём домой. Теперь представьте, что вы находитесь в цифровом мире, где стены кафе слышат всё, что вы говорите, и понимают, что вы поклонник Дональда Трампа, и медленно, но верно меняют цвет. Может быть, они становятся немного краснее и повышают температуру нашего разговора. А теперь приходят другие люди и слушают, потому что вы взволнованы, и они видят красные стены, и внезапно мы начинаем волноваться ещё сильнее, а потом на стенах появляется маленькая шляпа Maga. Шляпа Maga стоит всего 5 долларов, вы можете купить её на выходе.
Меня пугает мысль о мире, в котором стена моего дома может внезапно превратиться в автомат с кока-колой, где я могу нажать на кнопку и получить кока-колу. Для рациональных дебатов нужно нейтральное место.
В первую очередь это люди, но также и технологии. Технологии, которые дают нам новые способы наблюдать друг за другом, отслеживать друг друга; со скоростями, которых у нас никогда раньше не было. Дело не только в том, что люди хотят контролировать наше мышление в своих интересах — это правда, но она была правдой на протяжении сотен лет. Также верно и то, что цифровые устройства позволяют вести круглосуточное наблюдение в режиме реального времени, и существуют технологии, которые меняют условия в режиме реального времени на основе данных, полученных в результате наблюдения.
Смотрите: если мы с вами зайдём в кафе и будем разговаривать, стены кафе не сдвинутся с места. Кафе просто останется там, мы будем обсуждать что-то, обмениваться идеями, а потом уйдём домой. Теперь представьте, что вы находитесь в цифровом мире, где стены кафе слышат всё, что вы говорите, и понимают, что вы поклонник Дональда Трампа, и медленно, но верно меняют цвет. Может быть, они становятся немного краснее и повышают температуру нашего разговора. А теперь приходят другие люди и слушают, потому что вы взволнованы, и они видят красные стены, и внезапно мы начинаем волноваться ещё сильнее, а потом на стенах появляется маленькая шляпа Maga. Шляпа Maga стоит всего 5 долларов, вы можете купить её на выходе.
Меня пугает мысль о мире, в котором стена моего дома может внезапно превратиться в автомат с кока-колой, где я могу нажать на кнопку и получить кока-колу. Для рациональных дебатов нужно нейтральное место.
Метавселенная никогда не будет нейтральной, потому что технологии отслеживания позволят вещам меняться так быстро, что она всегда будет находиться в состоянии потока.
— Возможно, найдется много людей, желающих, чтобы эта мечта о кока-коле сбылась…
Нет. Я думаю, что это именно та история, которую нам продали, что люди моего возраста, опыта и гражданской ориентации каким-то образом оторваны от реальности. И что существует более молодой и непохожий мир, наполненный желанием, гибкостью и игривостью, и если бы мы просто расслабились и позволили технологам делать свою работу, нам действительно был бы дан этот мир. Этот мир создан отделом маркетинга. Его не существует.
— Так почему же компании заходят в метавселенную? Какова их мотивация — исключительно финансовая?
Я поговорил со многими людьми в этих компаниях, и я думаю, что многие из тех, кто создаёт подобные технологии, искренне увлечены ими и искренне надеются на мир, в котором люди будут ближе друг к другу, смогут лучше общаться и играть. Для этих людей гигантская прибыль, которую они получают от создания этих систем, служит показателем этической правильности того, что они делают. Если так много людей хотят этого, значит, это хорошо. Это основано на идее, что Бог вознаграждает тех, кто поступает правильно, делая их богатыми. Я вижу в этих компаниях сочетание представлений о том, что вы — предприниматель, формирующий мир, и что богатство, которое вы создаёте, — это свидетельство правильности вашей миссии.
Я думаю, что нам нужно отказаться от названия «Метавселенная». Это маркетинговая фантазия. Её продают нам такие компании, как Meta. Она создана для того, чтобы заставить нас думать об интеграции компьютеров во все сферы нашей жизни как о создании фантастического мира, о котором мы все мечтаем, — мира, в котором мы могли бы жить, как в мультфильме Disney. Эта фантазия стара и глубока, особенно здесь, в Калифорнии. Но это чушь.
— Иллюзия возможности сбежать от повседневной жизни, вероятно, стара, как само человечество. Если мы сейчас верим, что это может стать реальностью: что это значит, в том числе и в политическом плане?
Мы называем это угрозой гиперперсонализации: состоянием, при котором компании поставляют вам цифровые артефакты, которые вы затем размещаете так, как вам хочется. Это очень мощно, потому что дает вам иллюзию свободы – но это не отдельный мир, и это действительно важно: метавселенная преподносится нам как отдельный мир, но на самом деле существует видение глубокой интеграции в повседневной жизни.
То, что я вижу в цифровом мире, - это одновременный процесс индивидуализации и централизации. На индивидуальном уровне у всех нас индивидуальные интерфейсы. Но на уровне платформы ваш интерфейс и мой интерфейс интегрированы в системы, которые фактически централизованы и управляются сверху. Вот тут-то и проявляется авторитаризм.
Если вы живете в своем мире, а я живу в своем мире, кто определяет условия мира, который мы разделяем? В таком случае это перестают быть правительства и начинают быть компании, которые строят пространства.
Опять же, аналогия с городом: если город строится без какого-либо регулирования, кто решает, как выглядят дома? Это не люди, не государство, это строители. И это тот мир, в который мы сейчас вступаем: мир, где есть новый вид бетона, это цифровые материалы, они повсюду, и для нас строятся дома, которые служат интересам строителей.
Единственные люди, которых я вижу, способные дать отпор на данном этапе, - это правительства, это государства, поддерживаемые людьми, которые их избирают.
— Звучит пугающе. Но каков был бы выход?
Давайте начнём с вопроса: что нужно людям, чтобы быть здоровыми и счастливыми? Один из ответов: вам нужна определённая степень конфиденциальности. Таким образом, одним из решений является законодательство о конфиденциальности, как в Европе. Общий регламент ЕС по защите данных оказал огромное влияние на Америку, потому что он изменил доступ технологических компаний на немецкий рынок, дав им финансовый стимул поступать правильно.
Идея, которую продвигает Марк Цукерберг, - это жизнь, в которой цифровые медиа присутствуют повсюду, и все интегрировано. Идея “все интегрировано” - самая опасная. GDPR (GDPR (General Data Protection Regulation) — это регламент по защите персональных данных, действующий на территории Евросоюза. Документ вступил в силу 25 мая 2018 года) - это пример того, как правительства могут оказывать давление и регулировать способами, которые имеют последствия далеко за пределами Европы. Законодательство ЕС о конфиденциальности изменило поведение технологических компаний в США, поскольку оно контролирует доступ к рынкам. Вы не можете получить доступ к европейскому рынку, не соблюдая эти правила.
В Метавселенной происходит то же самое: избранным представителям необходимо вмешиваться так же, как если бы мы строили города из бетона. В технологиях нет ничего такого особенного, что делало бы их вне сферы регулирования повседневной жизни.
"В технологиях нет ничего такого особенного, что делало бы их вне рамок регулирования повседневной жизни."
— Осознаем ли мы, насколько мы уже прозрачны?
Большинство людей этого не осознают. Люди думают, что им всё равно, увидят ли их другие люди на пляже без купальника, они думают, что им всё равно на последующую рекламу. Но то, чем они делятся в социальных сетях, не только глубоко коммерчески, но и глубоко политически окрашено, оно связывает вас как личность с более крупными институциональными системами, которые на самом деле могут оказывать большое влияние на вашу жизнь. Так что социальные сети выглядят отлично, пока вы не окажетесь в центре политических разногласий.
Я думаю, что люди просто не осознают, что персональные данные, которые они генерируют, не просто витают в воздухе. Они привязаны к организациям, которые имеют существенный материальный интерес в их жизни и будут молчать до тех пор, пока их интересам ничего не будет угрожать. Если государство решит, что вы представляете угрозу, все эти данные внезапно станут очень ценными и будут очень быстро использованы для поимки вас.
Один из примеров: не так много лет назад было незаконно, чтобы двое мужчин спали вместе. Представьте, если правым христианским националистам, набирающей силу партии в Соединенных Штатах, удастся захватить федеральное правительство и снова запретить гомосексуальное поведение. Теперь мы живем в мире, где датчики повсеместны и доступны. Итак, существуют системы дверных звонков, которые показывают фотографии того, кто находится у вашей двери. Представьте себе систему, которая показывает только мужчин, приходящих к 23:00. Это алгоритмический маркер для гей-семьи, которая теперь является незаконной, и эти данные могут быть использованы для организации полицейского рейда.
Вы также видите это в дебатах об абортах в Соединенных Штатах. Если женщина, живущая в государстве, где аборты запрещены, ищет в Интернете информацию об абортах, есть опасения, что Google передаст информацию о том, кто что ищет. Вы видите давление, которое уже существует.
Вот почему конфиденциальность имеет значение. Конфиденциальность — это не вопрос нахождения голышом на пляже, конфиденциальность — это вопрос уязвимости для государств и корпораций.
— В случае с государством я могу надеяться, что это демократически избранная власть. Но никто не избирал крупные корпорации.
Один из моих самых больших страхов заключается в том, что довольно демократическое государство — например, европейские страны — пойдёт по тому же пути, что и Китай, или, возможно, некоторые части Соединённых Штатов, где технологические компании сотрудничают с государствами. Вы уже можете наблюдать это в разведывательных подразделениях Соединённых Штатов, где у таких компаний, как Palantir, которая очень внимательно отслеживает политические данные, есть контракты с государством. Недавно был протест против проекта Google, который закрыли, потому что Google попросили создать инструменты для ЦРУ.
— Все это довольно мрачно. Видите ли вы какие-либо положительные аспекты в Метавселенной? Какие-либо преимущества?
В целом я полон надежд, но до смерти боюсь Метавселенной. Могу ли я представить способы использования вычислительной техники для дальнейшего процветания человеческой жизни? Абсолютно! Могу ли я представить себе мир, управляемый корпорациями, в который я постоянно погружен, из которого я не могу сбежать, в котором материальный и цифровой мир настолько взаимопроникают, что люди могут делать со мной цифровые вещи на протяжении всей моей жизни – это благо для человека? Категорически нет!
Что нам нужно делать сейчас, когда у нас есть демократические государства, так это смотреть со стороны и говорить, с чем мы не согласны. Мы можем ввести в действие правила, которые говорят "нет, мы не можем создавать платформы типа метавселенной таким образом". Например, законы о неприкосновенности частной жизни. Мы не должны ждать, пока этот мир будет построен, а затем говорить “ой, извините!”
Мы можем вмешаться прямо сейчас, и один шаг - прекратить использовать слово “Метавселенная". О чем мы на самом деле говорим, так это о масштабной интеграции цифровых медиа во все сферы нашей физической жизни. Некоторые элементы являются мощными и ценными. Но другие - нет. Нам нужно разделить эти элементы и тщательно обдумать их.
"Гражданское благо должно быть приоритетом. Давайте бороться за это."
— Само по себе регулирование, вероятно, не может быть панацеей. Действительно ли мы хотим переложить всё на плечи политиков?
Ни в коем случае! Мы должны сделать всё: призвать политиков, а также технических дизайнеров задуматься о том, что они делают, и осознать, что создание захватывающих игр не обязательно является способом построения лучшего мира.
Корпоративный сектор должен продолжать то, что делают компании, которые пытаются поддерживать гражданское присутствие корпоративного мира, заявляя, что мы как корпорации выступаем за то, что хорошо для всех, и быть хорошими корпоративными гражданами. Чувство корпоративной ответственности в США намного ниже. В первую очередь акционеры, максимизирующие прибыль. Эта этика в сочетании с утопической идеей построения лучшего мира с помощью технологий создает пугающее место.
Гражданское благо должно быть приоритетом. Давайте бороться за это. Давайте справлять это!
Фред Тернер - профессор коммуникации Гарри и Нормана Чандлеров в Стэнфордском университете. Его исследования и преподавание сосредоточены на медиа-технологиях и культурных изменениях. Его особенно интересует то, как появляющиеся СМИ помогли сформировать американскую жизнь после Второй мировой войны.
Фред - автор пяти книг. Прежде чем стать профессором, он десять лет проработал журналистом. Он продолжает регулярно писать для газет и журналов Америки и Европы.
